Алиенист - Страница 42

– Не то чтобы мы не отдавали себе отчета, что дело по-прежнему открыто, – быстро добавил Люциус, утирая со лба капли пота. Официанты тем временем спешили к нам с блюдами устриц, а также бокалами хереса и темного пива.

– Успокойтесь, детектив-сержанты, – сказал Крайцлер. – Это не проверка. Вы здесь именно потому, что не имеете ничего общего с теми субъектами в полиции, кои вызвали к жизни нынешние контроверзы. – При этих словах оба Айзексона шумно вздохнули и решительно атаковали херес. – Вы ведь, – продолжил Крайцлер, – насколько я понимаю, не входили в число любимчиков инспектора Бёрнса?

Братья переглянулись, и Люциус кивнул Маркусу, который ответил:

– Нет, сэр. Бёрнс исповедует методы, которые мы считаем… скажем так, устаревшими. Мой брат… детектив-сержант Айзексон и я – мы оба получили образование за границей, что вызывало крайнее подозрение инспектора. Как, впрочем, и… наше происхождение.

Крайцлер кивнул: ни для кого не было секретом, как старая гвардия Управления относилась к евреям.

– Ну, в таком случае, джентльмены, – произнес Ласло, – предлагаю поведать, что именно вам сегодня открылось.

После небольшого спора относительно того, кому первым надлежит докладывать, Айзексоны сошлись на том, что слово будет предоставлено Люциусу.

– Как вам известно, доктор, мало что можно сказать после исследования тел в последней стадии разложения. Тем не менее я склонен полагать, что нам удалось обнаружить пару фактов, ускользнувших от внимания коронера и детективов. Начнем с причины смерти… прошу прощения, мисс Говард, вы разве не намеревались все записывать?

– Мысленно, – улыбнулась она. – Позже я перенесу все на бумагу.

Ответ не удовлетворил Люциуса, и он, прежде чем продолжить, нервно посмотрел в ее сторону:

– Да. Так вот, насчет обстоятельств смерти… – В этот момент появился официант, убравший поднос с устрицами и заменивший его на зеленый черепаховый суп аu clair. Люциус снова утер пот и отведал поданное блюдо, пока официант откупоривал бутылку амонтильядо. – М-м, бесподобно! – объявил он; еда его явно успокоила. – Так вот, как я уже говорил, отчеты полиции и коронера свидетельствуют, что смерть наступила в результате травмы гортани. Разрезы сонных артерий и так далее.

Таков обычный вывод, если вам достается тело с перерезанным горлом. Но я практически сразу обратил внимание на обширные повреждения в области гортани – особенно что касается подъязычной кости, которая в обоих случаях была сломана. Что, в свою очередь, указывает на удушение.

– Что-то я не понял, – сказал я, – зачем убийце перерезать горло жертвам, если он уже задушил их?

– Жажда крови, – просто ответил Маркус, хлебая суп.

– Да-да, жажда крови, – согласился Люциус. – Не исключено, что он заботился о том, чтобы на его одежде не осталось следов преступления, поскольку ему еще предстояло сбежать, не привлекая к себе излишнего внимания. Но этому человеку необходимо было увидеть кровь, или, как вариант – ощутить ее запах. Некоторые убийцы признавались, что запах крови действует на них сильнее, чем ее вид.

К счастью, я уже закончил суп, так что последнее замечание не слишком сказалось на состоянии моего желудка. Я посмотрел на Сару, но та проглотила последнюю реплику братьев с невозмутимостью, достойной уважения. Тем временем Крайцлер продолжал изучать Люциуса, и лицо его выражало искреннее любопытство.

– Таким образом, – сказал Ласло, – вы предполагаете удушение. Замечательно. Что еще?

– Еще кое-что насчет глаз, – сказал Люциус, откидываясь назад, чтобы официант смог забрать его пустую тарелку. – Эту часть в отчетах я не очень понял.

В этот момент нам подали весьма аппетитные aiguilettes из окуня в соусе «морнэй». Амонтильядо сменил «хоххаймер».

– Прощу простить меня, доктор, – тихо вмешался Маркус, – но я не могу промолчать: еда просто восхитительна. Я никогда не пробовал ничего подобного.

– Польщен, детектив-сержант, – ответил Крайцлер. – Но это лишь начало. Вернемся же к нашим глазам.

– Верно, – сказал Люциус. – В полицейских отчетах сказано что-то насчет птиц или крыс, уничтоживших глаза жертв. И коронер предпочел вынести именно такое заключение, что в данных обстоятельствах весьма необычно. Даже если бы тела находились на открытом пространстве, а не в запертой водонапорной башне, разве пожиратели падали удовольствовались бы одними глазами? Но еще больше озадачили меня явные метки, оставленные ножом.

Крайцлер, Сара и я перестали жевать и переглянулись.

– Следы ножа? – тихо переспросил Крайцлер. – В отчетах не было ни слова о следах от ножа.

– Да, я знаю! – радостно воскликнул Люциус. Несмотря на мрачность темы, беседа, похоже, расслабила его; вино тоже сделало свое дело. – И это самое странное. Но следы там есть – длинные узкие борозды на скуловой кости и надглазничном гребне, а также следы на клиновидной кости.

Практически те же самые слова произнес Крайцлер, описывая состояние тела Джорджио Санторелли.

– На первый взгляд, – продолжил Люциус, – можно решить, что все это ни о чем не говорит – просто кто-то поработал ножом и все. Но эти отметины показались мне весьма характерными, так что я решил немного поэкспериментировать. По соседству с вашим Институтом, доктор, оказалась весьма неплохая лавочка ножовщика, и в числе прочих там имелась неплохая подборка ножей охотничьих Я прогулялся туда и приобрел один экземпляр, который, как мне показалось, мог быть использован в данном случае. Точнее, три – различных размеров: девяти-, десяти– и одиннадцатидюймовый. – Он порылся во внутреннем кармане. – Самый большой пришелся впору.